Небо — как колокол
Сто лет со дня рождения Георгия Свиридова

Сегодня, 16 декабря 2015 года, исполняется сто лет со дня рождения выдающегося российского, советского композитора 20 века Георгия Васильевича Свиридова.
Георгий Свиридов родился в 1915 году в городе Фатеж Курской губернии. Мать композитора, Елизавета Ивановна, была учительницей. Отец его, Василий Григорьевич, был крестьянином, затем, получив образование, стал почтово-телеграфным служащим. В 1917 году Василий Григорьевич вступил в партию большевиков и после установления в Фатеже Советской власти заведовал уездным отделом труда. В 1919 году его убили деникинцы. «1919 год — это страшный год в жизни моей семьи, когда погиб мой отец, погиб дед, брат, двое моих дядей. Это были годы гражданской войны, убийственной для русского народа. Кошмарной. Я проклинаю эту войну. Я проклинаю тех, кто развязал эту войну. Потому что она принесла неисчислимые страдания всему народу нашему. И моей семье. И таких семей были тысячи, десятки, сотни тысяч» — говорит Георгий Свиридов во вступительном слове к «Поэме памяти Сергея Есенина».
«У Свиридова музыка — это всегда некая икона, к которой человек должен стремиться. Такую музыку нельзя играть каждый день. И нельзя слушать каждый день… Эта музыка должна звучать как откровение»
— Владимир Минин.
Наверное, нет человека, хоть раз не слышавшего его музыки: музыки к кинофильму «Метель», и других произведений. И, пожалуй, самое известное — «Время, вперед!», фрагмент музыкальной темы которого стал позывными новостей на ЦТ в оригинале, и затем новостей на Первом канале в аранжировке. Композитор был чужд новомодных течений и экспериментов, он писал музыку искреннюю и правдивую, доступную простому слушателю и интересную знатоку-профессионалу. Писал не для славы, а «во славу» — во славу России, русского человека, русской культуры.
«О большом и малом чувстве Родины.
В наши дни (кажется, с руки Твардовского) распространилось малое, «местническое» чувство Родины, как чего-нибудь приятного, симпатичного, милого сердцу: две-три березы на косогоре, калитка, палисадник, баян вдалеке, сирень в городском саду, деревенская околица и пр. Все это, разумеется, очень симпатично, но совершенно ничтожно.
Понятие Родины — очень объемно, оно — всеобъемлюще, грандиозно. Оно включает не только все, чем ты живешь, но и самый воздух, которым человек дышит, его прошлое, нынешнее и грядущее, где суждено жить и нам (как и людям прошедших поколений) … своими потомками, своими делами, хорошими и дурными.
Родина это совсем не только симпатичное и приятное, но и горькое, и больное, а иногда и ненавистное. Все есть в этом понятии, в твоем чувстве к ней, без которого, почему-то жизнь теряет смысл. Во всяком случае, для меня…, а между тем многие люди (русские) живут совсем без Родины, видимо она составляла лишь малую часть их жизни, и, потеряв ее, они мало потеряли»
— Георгий Свиридов, из тетради 1985 года.
Ко дню рождения композитора в эфире телеканала «Россия К» — премьера документального фильма «Слух эпохи» (16 декабря, 20:05), трансляция Торжественного концерта «Георгию Свиридову посвящается…» из Концертного зала имени П. И. Чайковского (16 декабря, 20:45), а также записи концертов с участием известных музыкантов и коллективов (14-18 декабря, 18:25).
«Чувство Родины – основное в моем творчестве»
— Георгий Свиридов.
И теперь, когда мы делаем выпуск нашего журнала, посвященный русскому северу, нельзя не говорить о Свиридове. Особенно — о его «Поэме памяти Сергея Есенина». Потому что сам дух этого произведения как-бы происходит из самого пространства России.
Во вступительном слове к «Поэме» Свиридов говорит:
«…Дальше идет часть „Я последний поэт деревни“. Я не изображаю, надо сказать, в своей поэме Есенина, самого Сергея Есенина. Никогда в жизни я такой задачи себе не ставил. Я беру слова поэта, но это как-бы я сам. Как-бы я сам говорю: „я последний поэт деревни“.
Есенин, он видит гибель русской деревни. Он видит гибель России. И он поет отходную молитву. Панихиду поет русской жизни, русской деревне. И это был, как оказывается, великий поэт, а не просто популярный лирик, которым когда-то его считали. Это великий поэт, поэт России. И время показало, что он увидел этот крах, уничтожение крестьянского сословия, и собственную страшную судьбу. И вообще, трудную судьбу миллионов русских людей, не только одного Есенина. Россия — страна больших испытаний. История наша очень трудная, очень сложная. Так у меня заканчивается трагический этот монолог „Я последний поэт деревни“. Это предпоследняя часть.
И далее следует короткий заключительный момент. Иногда его трактуют, критики так, что вдруг я славлю, просто так воспеваю славу. Нет, это совсем другое!
Это громадный, вселенский колокольный звон. Всемирный такой благовест. Это бессмертие. Это как-бы поэт, душа которого взлетает в небо, и он бьет в небесный колокол. Месяцем бьет как бы в огромный колокол мироздания. Это преображение, вознесение, что ль, России, и вознесение поэта, вознесение творчества.
Бессмертие человеческого творчества. Потому что что сохраняется от жизни, от истории? Сохраняется искусство. Оно в себе концентрирует вот какую-то духовную сущность огромных событий, в которых принимает участие масса людей. Оно, это искусство, выражает именно и чувства массы людей, и одновременно чувства человеческой личности. Бессмертие творчества — вот что такое финал поэмы.
Там такие вихри космические, гаммы все играют. Нет, какая уж тут может быть радость. Это не радость, это трагедия. Ведь трагедия не может кончаться унынием никогда. Трагедия — потому что это слишком великая жертва принесена, чтобы просто поплакать над этим. Такие события, как революции, гражданские войны,— это события слишком большие. Их нельзя кончать просто какой-либо похоронной нотой — это будет ничтожно. Это громадные события, они носят в себе космическое. И событие революции — нашей, Русской Революции — оно имело гигантское значение для всего человечества, для всей истории. И имеет и сейчас! И тогда мир бурлил. И мир бурлит и сейчас.
Это событие — революция — к нему будут возвращаться еще многие художники. Будут с самых разных сторон. И, я думаю, что теперь уже будут писать революцию уже как-то по-другому. Один, например, берет момент надежды. Другой — отчаяния. Третий с ужасом думает о количестве погибших людей. Все это — громадные события, и благодарная тема для искусства. Поэтому последняя часть моей поэмы — „Небо — как колокол“ — она такая сжатая, лапидарная, хоровая партия почти на одних нотах. Это такая древняя молитва знаменного распева. Тут нельзя было ни песню делать, ни романс, ни какие-то развитые хоровые формы.
У Есенина много в поэзии таких элементов церковных, как и во всем русском искусстве. Потому что русское искусство в своей основе — это христианское искусство. Искусство христианского православия, или православного христианства. И у меня в музыке тоже очень много этого христианского православного элемента, у меня есть и молитвы, но, вместе с тем, есть богоборческие мотивы — как и в нашем времени, всё это перемешалось».
Свиридов — истинный патриот России. Как точно, как тонко и мощно он передает стихи Есенина, русский дух в своей «Поэме»! Это пространство Руси — оно само как-бы создает эту музыку. Поэтому, мне кажется очень важным опубликовать сегодня аудиозапись вступительного слова Георгия Свиридова к «Поэме памяти Сергея Есенина».
В последние годы своей жизни композитор работал над сочинением «Из литургической поэзии», куда должны были войти, наряду с хорами без сопровождения, части, написанные для солистов, хора и оркестра. Часть этого произведения — «Песнопения и молитвы» для смешанного, мужского, женского и детского хоров — была фактически завершена композитором, и после его смерти опубликована. Болезнь и смерть (в ночь с 5 на 6-е января 1998 г.) застигли композитора в момент подготовки к печати рукописи этой последней работы, ставшей своеобразным «Реквиемом» Свиридова.
«Судьба нашей культуры не только в руках людей, производящих художественные ценности, но и в руках тех людей, кому эти ценности предназначены, то есть в руках всей нации, всего народа. Потому что искусство ценно именно своей взаимосвязью, своей соборностью – тем, что слушая какое-нибудь замечательное произведение, совершенно разные люди, находящиеся в одном зале, становятся как бы одним целым».
— Георгий Свиридов.
Георгий Васильевич Свиридов — ярчайшая страница русской музыки, а его вокальное творчество — ее настоящая музыкальная вершина! В современном мире его сочинения не только не устарели, а стали еще значительнее, еще масштабнее. «Свиридов — „вокальный“ композитор по своей сути, — считает дирижер Владимир Минин. — Именно слово является для него творческим импульсом. Поэзия, на которую он писал музыку, высочайшей пробы: Пушкин, Лермонтов, Блок, Есенин, Пастернак, Шекспир, Тютчев, Бёрнс и многие другие авторы. Он даже „распел“ Маяковского! Свиридов настолько чувствовал аромат слова, скрытую в слове музыку, что всегда казалось, что иначе, чем Свиридов, и сказать нельзя».

Георгий Свиридов
Георгий Свиридов до конца дней сохранил связь со своей родной землей: каждая его мелодия, каждая интонация пронизана ощущением этого мира, русского народа, его традиций. «Свиридовы — древний крестьянский род, который уходит корнями и прослеживается документально вплоть до XVII века. Эта связь с землей очень существенна для его понимания», — рассказывает музыковед Александр Белоненко, племянник Георгия Васильевича. Не меньше любви выпало и на долю Ленинграда, куда композитор приехал в 16 лет. Он очень ценил этот город, его творческую жизнь, живущих в нем людей.
В 1938 году Свиридов поступил в консерваторию в класс Дмитрия Шостаковича и был ему благодарен до конца жизни. И даже пострадал за такую безграничную преданность учителю — в 1948 году был объявлен формалистом, и до 1953 года его сочинения не исполнялись и не издавались. В те годы он жил только за счет того, что писал музыку для кино и театра, и как это ни парадоксально, именно в это время он написал свою самую веселую музыку. Но времена изменились, и уже в середине 50-х годов Свиридов стал абсолютным кумиром ленинградской композиторской молодежи. Его музыка отличалась от той, которая господствовала в то время — она «говорила» на ярком, родном, четко обозначенном русском языке. Это и стало индивидуальным «почерком» композитора.

Георгий Свиридов
Многие музыканты, которым довелось работать со Свиридовым, отмечают, что когда он сочинял музыку, он уже точно знал, кто будет ее исполнять. Так делают далеко не все композиторы. Он писал для конкретных исполнителей, а их ответственность в связи с этим резко возрастала.
«Свиридова невозможно исполнять формально, — рассуждает Дмитрий Хворостовский. — С первой же ноты, с первого звука идет погружение в целый мир. В его музыке — боль, несказанная чистота оттеняет каждое слово, а мелодически это все настолько просто и гениально, что только красиво петь его музыку недостаточно». А сам Георгий Васильевич считал, что ответственность за сочинение нужно разделить еще и со слушателем: «Судьба нашей культуры не только в руках людей, производящих художественные ценности, но и в руках тех людей, кому эти ценности предназначены, то есть в руках всей нации, всего народа. Потому что искусство ценно именно своей взаимосвязью, своей соборностью – тем, что слушая какое-нибудь замечательное произведение, совершенно разные люди, находящиеся в одном зале, становятся как бы одним целым»,
— «Культура».