Ужас военных действий на Донбассе с 14 года, которые теперь ясно обозначились как война с Россией. Как об этом сказать художественным языком?
Не словами, не реалистичной конкретикой, меняющейся от часа к часу, не сводками обстрелов. Посмотреть шире и создать образ действительности, взлетая над городом, входя в сердца каждого, прочувствовать и создать символ времени. Сконцентрировать и чувства, и время на плоскости.
Что выбрать — трагизм, отчаяние, смерть или стойкость, непоколебимость, Победу духа над смертью. И поддержать, откликнуться.
…война с Россией.
Как об этом сказать художественным языком? Не словами, не реалистичной конкретикой, меняющейся от часа к часу, не сводками обстрелов.Посмотреть шире и создать образ действительности, взлетая над городом, входя в сердца каждого, прочувствовать и создать символ времени.
Сконцентрировать и чувства, и время на плоскости.
Что удивительно, разрушительная направленность, которую я старалась обойти в гобеленах о войне, уже совсем без темы войны, что-то патологическое и по этому принципу, по этим критериям и объединяющее в группу художников М. Гельмана. Именно он в последние годы стал олицетворением современного искусства в России. «Чернушность», ускользающая пустота, и дальше, движение все по нарастающей — в моральную убогость.
И если я стараюсь со всей деликатностью, художественными образами, прикоснуться к теме невыносимых страданий, взвешивая каждую линию и пятно, количество чёрного цвета, стараюсь внести хоть какую-то гармонию, человечность, контрастирующую агрессии, хоть какую-то устойчивость в тему войны, чтобы не убить деструктивностью, не ввергнуться в ад и хаос этой темой. Вывести на свет, на человечность, на силу духа, которые непобедимы. Дать жизнь.
Настало время выйти из навязанной нам антироссийской, деструктивной атмосферы цинизма, разлагающей наше культурное и духовное пространство.
То именно деструктивностью манипулируют и объединяют круг Гельмана, распространившийся и на Музей Современного искусства, подмявший его своим «авторитетом» необразованности. Эта выстроенная местечковая направленность преподносилась за рубежом как современное русское искусство, оккупировала, в том числе, и Венецианское биеннале.
Здесь не присутствуют наши профессионалы из Суриковского или Полиграфа, нет, здесь своё, как я определила — местечковое. Возникает вопрос — кто этому человеку дал право определять это «русским»? Представляя нас как деструктивную нацию, с деструктивными мыслями, упадническим мировоззрением? Кстати, у Гельмана нет художественного образования.
С началом обстрелов Донецка, в 14, Гельман уехал в Черногорию, где продолжал делать выставки русского искусства. В это время он конкретно обозначил свою антироссийскую позицию. Сейчас же, после признания его иноагентом, уже не скрываясь, говорит с трибун, о желании распада России и об ожидании нашего поражения.
Снова, через передачи «Эха», Ходорковского, Гельман старается влиять на художественную жизнь в России, «воюя» на стороне Украины.
Изменится ли политика Музея современного искусства в Москве, идущая вразрез с Россией, который много лет не давал выставить мои работы, посвященные Донбассу?
Настало время выйти из навязанной нам, воцарившейся в искусстве, антироссийской, деструктивной атмосферы цинизма, разлагающей наше культурное и духовное пространство.
Там
за горами го́ря
солнечный край непочатый.
За голод,
за мора море
шаг миллионный печатай!
Пусть бандой окружат на́нятой,
стальной изливаются ле́евой, —
России не быть под Антантой.
Левой!
Левой!
Левой!
— В. Л. Маяковский, Левый Марш.
